РОЖДЕСТВЕНСКОЕ
Когда за изгородью сна
Проступят очертанья яви
Вещественные существа,
Неузнанно и даже сухо
Ещё без признаков родства
Коснутся голосами слуха,
Как в поцелуе – не чела
Касаются, а прядью – уха,
Чтоб явь, колеблясь, начала
Угадываться, чтобы мудро
Отсрочив прочие дела,
На золотые шпильки утра
Ты, натыкаясь, поняла –
Что нынче ночью, помня смутно,
В наш мир младенца принесла
И тихо светишься чему-то.
(СТРОФЫ)
***
Под февраль замело.
И простуда скрутила податливый морок.
Мне пора. Кто-то глянул вдогон,
и испуганно охнула дверь.
Снова бег от следов,
но теперь вдвое злее заборы
Разбегаются в стороны,
брызнул лай, и сорвался с цепей.
Не возьмёшь, всё равно я уйду,
я знаю такие законы.
В завиток, в интервал,
за младенческий розовый крик.
В грудь упругие вилы,
нет - слабые руки, нет – стоны…
Сколько помню себя,
столько и натыкаюсь на них.
Бесы. Нет, не морочь.
Я со следа собью эту смутную поступь,
Этот хищный зевок,
эту хлябкую, малохольную мглу.
Взять левее, на кручу
и дальше, минуя погосты,
Исповедуя Небо…
Нити ль править стальную иглу!
Цепко мягкое держит
до прикосновенья напёрстка.
И темна сердцевина,
и холодом светится лик.
Запах соли и йода
сжимает за тонкие плечи подростка
На прибрежье земли,
где поют, задыхаясь, улитки.
Здесь пучком сквозь прощелины,
луч тонконогий в ладони
Слепо тычет губами,
не учит, а просит совет.
Большеглазый, нездешний,
как отрок на пыльной иконе,
Бесприютный и рано
во всё золотое одет.
Будто шею тяну
к поцелую, к напёрстку, к причастью.
Помню в детстве, как из дому выйду
и месяц сосу леденцом.
А текучее имя Предтеча –
нелёгкое счастье
В новом веке, быть может, кому-то
крёстным вдруг оказаться отцом.
Всё же искорка есть
и в душе задремавшего Бога.
Ведь сегодня премьера –
в Большом Магеллановом Облаке гибнет звезда.
Сочинить бы ей Реквием,
саван выкроить из голубого…
Смолкло чьё-то дыханье
двести тысячелетий назад.
Расцвело и ослепло,
и где-то всплеснули ладони,
Или белые крылья
рассыпались в чёрной дали.
Катастрофа! Безумство!
А может, пространство и время в погоне
Друг за другом иное начало
в посмертном прыжке обрели.
Если это зачатье,
обугленных птиц не предвидится на побережье.
Но привидятся новые гласные.
Видно, прав был когда-то поэт.
И в межзвёздной траве,
отлучаясь от кладки всё реже,
Куропатка вселенная
снова выведет юное племя планет.
Мне туда, на просторы,
где в спину не мнут занавески.
Прочь из дома безумцев,
где ждут за потопом потоп!
Там не нужен ковчег,
там ещё не написаны фрески…
Где же мой провожатый,
укутанный в тень и озноб?
Я не всё отгадал.
Строфы съёжились пеплом бумажным.
Дуну в блюдце, и нет их,
лишь сиплая синь на губах.
Да в подглазьях примято бессонье,
а к спутанным травам овражным
Прижимается вечность
в глубоких февральских снегах.
МЕЧТАТЕЛЬ ВБЛИЗИ ПОЛЯ БОЯ
Всё сбилось в комок и слежалось – и адреса, и ветры.
И в полночь со всей округи сползаются облака.
Устало скомкаешь сны, будто пустые конверты,
И тотчас по локоть, как с лодки, свесится в звёзды рука.
Скажешь протяжно: «Боже!», - и отраженье тронешь.
Старинный добротнейший метод избавиться от себя.
И память отыщет сразу то, что почти не помнишь.
И в сердце найдётся повод, и вечность начнётся с тебя.
Один на один как прежде, с неумолимой стрелкой
Будешь искать ответы, а если заваришь чай,
Где-то как по команде кончится перестрелка.
Кто победил в сраженье, кто упал в молочай?
И как на экране – ясно предстанет молитвы слово.
Но бесконечность покоя влита в тугой курок.
А ты неумел и меток, ты между Судьбой и Богом.
Но дальняя злая пуля устало ткнётся в висок.
-
Автор: Алексей Недвига
- Город: Санкт-Петербург
Рекомендуйте хорошее произведение друзьям и следите за новостями в соц. сетях
опубликовано: 29-10-2017, 20:46
